Наши – не бывшие. Андрей Разин: Не оставляю надежды соединиться с Александром Гольцем в тренерском штабе

С главным тренером «Автомобилиста» Андреем Разиным о хоккее можно разговаривать до бесконечности. Правда, теперь свободного времени у одного из самых лучших центрфорвардов в истории «Металлурга» не так много. Но все-таки Андрей Владимирович нашел полчаса на мемориале Ромазана, чтобы уделить внимание вашему корреспонденту. Случилось это перед игрой хозяев с омским «Авангардом», которую Магнитка начала с быстрого гола на первой минуте.        

–         Андрей Владимирович, правда ли, что тогда, в 1994-м году, вы подошли к главному тренеру магнитогорской команды Валерию Постникову с вопросом: «Нужны ли центральные?».

–         Да, правда. Я в Тольятти был никому не нужен. Рафик Якубов мне пытался помочь, а помог Олег Кофтун, сейчас он работает в Казани директор хоккейной спортшколы. Он подсказал: «Подойди к главному тренеру Магнитки, зовут Валерий Викторович». Я его дождался, подошел, на что Постников ответил: «Приезжай!». Всё банально просто, случайно зацепился за хоккей. Съездил с «Металлургом» на две товарищеские игры в Челябинск, сыграл в звене со Старковским и Девятковым. Как раз Дмитрий Иванов сломал руку. И у меня появился шанс. Сыграл на мемориале Ромазана. В принципе ничего такого не сделал, как сейчас помню (действительно – 4 матча, 0 очков, 0 штрафных минут). И Магнитка договорилась с Тольятти. Меня выкупили, и я остался.

–         А почему именно в Магнитку просились к Постникову, ведь тогда было немало других команд?

–         «Металлург» просто приехал на товарищеские игры в Тольятти, а я играл за «Ладу» во второй игре, знал тогда, что это мой последний матч за родную команду.

–         Тогда вообще не было никаких агентов?

–         И сотовых телефонов тоже не было, чтобы кому-то позвонить, попроситься. Нет, конечно. Вот, банально повезло, что на товарищеские игры в Тольятти приехала Магнитка.

–         Сейчас трудно представить, чтобы подобная ситуация возникла с кем-нибудь из игроков КХЛ.

–         Почему? Я знаю, есть еще ситуации, некоторые хоккеисты сами пишут тренерам СМС-ки, что, мол, готовы приехать и бесплатно играть в этой команде. Любой игрок цепляется за то, чтобы остаться в хоккее.

–         А если бы Валерий Викторович вас тогда не взял в «Металлург», могли бы подумывать о том, чтобы завершить карьеру игрока?

–         Я вам и объясняю, что это был даже не шанс, а ниточка. Потому что я и в Самару звонил, которая играла на ранг ниже. Сказали, что нет, не нужен. А больше-то вариантов не было. ЦСК ВВС на тот момент был самый низший вариант, который можно было представить, и они меня не брали.

–         Когда вы начинали играть в «Металлурге», там уже тогда действительно были созданы такие хорошие условия для игроков?

–         Да, на тот момент были отличные условия. Тот же турнир памяти Ромазана, за победу в котором хорошие премиальные выплачивались. Я вообще попал из грязи в князи в прямом смысле этого слова. Сумму своего контракта не буду называть, но в Тольятти у меня была зарплата 70 рублей в месяц. На тот момент это было 12-13 долларов.

–         Вы же забивали в ворота «Металлурга» в Магнитогорске гол в том памятном матче, когда «Металлург» впервые обыграл «Ладу» в Межнациональной хоккейной лиге.

–         Помню ту шайбу. Это был мой первый гол на высшем уровне. Я бросил, Боря Тортунов шайбу практически отбил, она у него за спиной упала, и он развернулся и блином добил её (улыбается).

–         Если все-таки сравнивать условия комфорта для игры в хоккей у «Металлурга» и «Лады»: они были равнозначными? Почему волжане в тот момент играли лучше Магнитки, и добивались результата?

–         Страна развивалась, вступила в лихие 90-е. И на тот момент волжский автомобильный завод хоккей развивал, как и весь город. В Тольятти были очень хорошие условия для нас, хоккеистов. И Магнитка, скажем так, еще лучше условия предоставляла в плане финансов. Тот подъезд, в котором мы жили, тот автобус, на котором мы ездили, - всё это было в новинку в те времена.

–         Как вы уже сами сказали, в «Металлурге» начинали в звене со Старковским и Девятковым. Оба партнера были гораздо старше вас на восемь и одиннадцать лет соответственно. Чем они вас научили? Прибавили вам мастерства?

–         Ну, конечно. Тот сезон 1994/95 годов очень запомнился. Меня приняли ветераны, я был молодой, не очень веселый, был скромный. Игорь Старковский, Сергей Девятков, Юрий Исаев, Евгений Губарев меня приняли в свой коллектив, в свою пятерку. И даже с выздоровлением Дмитрия Иванова я остался в этой пятерке. У нас все-таки получше получалось. И сезон тогда у меня сложился очень хорошо благодаря этим ребятам.

–         Во второй раз в «Металлург» вы пришли, когда командой руководил Валерий Белоусов. Сильно ли он изменил манеру вашей игры?

–         С приходом Белоусова, я же уходил из Магнитки в Самару, и возвращался оттуда. Мне на тот момент 24 года было, и вот сейчас мало кто верит, что эта была моя первая предсезонка, когда я впервые во взрослой команде был в составе, и выходил в четвертой пятерке. Белоусов мне придал уверенности, раскрывал мои лучшие качества, доверял. Все это в совокупности и привело к моему прогрессу.

–         Это он вам нашел в партнеры Попова и Гольца? Как вообще это звено образовалось?

–         Ну, да, мы приехали. Я не знаю, случайно или не случайно он так задумывал, когда приглашал нас. Мы с самого начала играли вместе. Я, Дима Попов, Саня Гольц, в защите Олег Леонтьев и Вова Антипин. Мы три сезона практически сыграли этой пятеркой. У нас был один раскат, мы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Те времена на всю жизнь, конечно, останутся.            

–         А иногда в вашем звене играл Гомоляко…

–         Белоусов, скажем так, мало изменял какие-то сочетания, но то, что он делал точечно – это приносило результат. Это могло происходить даже в середине игры или после второго периода. Мы и с Гомоляко поиграли.

–         Не боялись возвращаться в Магнитку во второй раз, когда уже команду собирал Белоусов?

–         Почему я должен бояться? Кого мне бояться? Я профессионал, выходил на лед, выполнял задание тренера. Мое дело – выходить на лед, тренироваться, играть. А если обращать внимание на то, что о тебе думают, про то, какие гадости о тебе пишут… Это совесть у людей, скажем так. По жизни ты можешь совершать какие-то ошибки, но самое главное, что тебе их надо признавать и исправлять. А то, что случилось в моей хоккейной карьере, то и случилось. И я много раз говорил, что очень доволен своей карьерой игрока. Единственное, переходя из ЦСКА в «Авангард», я сделал ошибку.

–         Во второй половине 90-х прошлого столетия можно было что-нибудь заработать на жизнь, играя в хоккей на высоком уровне?

–         Тогда были очень, скажем так, трудные времена, и никто на данный момент не задумывался над тем, что ты сейчас зарабатываешь, и это будет происходить не вечно. Некоторые хоккеисты умудрялись пропивать свои денежные средства, потому что все-таки сваливались большие деньги. И тогда не было такого, что надо в бизнес вложиться, купить квартиру. Тогда это было мало изведано. Тогда стали открываться первые автомагазины и некоторые попадали в условия красивой жизни, не задумываясь о том, что будет потом. Мало кто вкладывал. Сейчас время другое, и современные хоккеисты стали более образованными в этом вопросе, чем все-таки наше поколение.

–         Кажется, что тогда стимул выиграть чемпионат России был выше еще и потому, что победитель автоматически завоевывал путевку в Евролигу.

–         Там, да, был совсем другой соревновательный момент. Не так пресса освещала, как это делается сейчас. Сейчас это все намного праздничней, многое делается для зрителей. Хоккей стал быстрее. Может быть, конечно, я скажу банальность: он стал менее умный, но более быстрый. Я не могу сказать, что он теперь менее интересный. Есть свои плюсы и минусы. У меня нет такой ностальгии по тем временам. Сейчас хоккей, который показывается в КХЛ, мне он очень нравится.

–         Почему «Металлург» провел слабо первые два периода против ТПС в том знаменитом полуфинале?

–         Потому что сильно играл ТПС на тот момент. Действительно, за два первых периода мы, наверное, всего раза три входили в зону соперника. И то, что случилось в третьем периоде, это, конечно, чудо.

–         Белоусов перед тем третьим периодом в раздевалке разговаривал спокойно?

–         Он всегда разговаривал спокойно. Это придавало уверенности команде. Был определенный состав, который три года практически не менялся, и Валерий Константинович умел точечно увидеть, что вот у этого игрока не идет сегодня игра, а другой не выспался или перекушал. Он это все видел, и точечно мог поменять, независимо от того, какая твоя фамилия: Карпов, Гомоляко или Бородулин. Он мог любого хоккеиста убрать из состава и сделать из четырех пятерок три, которые все-таки, в конце концов, делали результат.

–         Из того «Металлурга», который выиграл две Евролиги и чемпионат России, очень многие хоккеисты стали тренерами. Как думаете, почему так случилось?

–         Не только из той плеяды Магнитки, но и из нашего поколения. Очень много ребят, с которыми я играл, сейчас работают тренерами. Это радует. Ребята не забросили хоккей. Пошли учиться, у них появилась какая-то цель, в дальнейшем получили шанс, очень многие этим шансом воспользовались. И это приятно.

–         С Олегом Леонтьевым вы сдружились именно в «Металлурге»? Почему он ваш помощник в «Автомобилисте»?

–         Потому что моя тренерская карьера началась в Саратове, а до этого Олег был там главным тренером. И когда меня позвали в «Кристалл», я поставил условие, что он у меня будет помощником. И с этого началось наше более близкое знакомство, дружба, чем тогда, когда мы играли в одной команде. Хотя у нас в Магнитке был дружный коллектив, мы дружили между собой, у нас не было, скажем так, группировок. Поэтому я не про кого не могу сказать, что он не был мне другом.

–         А с кем из «Металлурга» тех лет поддерживаете дружескую связь? Понятно, что редко удается встречаться, но, например, звоните, поздравляете с очередным новым годом?

–         Так, чтобы с новым годом поздравить, здесь мало людей осталось… У каждого своя жизнь, своя работа, своя сфера деятельности. С кем-то мы уже стали друзьями-соперниками (смеется). Поэтому жизнь поменялась.

–         Я разговаривал с Алексеем Зоткиным, Дмитрием Пестуновым. Они несколько жалеют о том, что в свое время не оправились в НХЛ. У вас было одностороннее предложение от «Филадельфии», вам здесь уже нечего было доказывать. Почему не отправились в НХЛ?

–         Много раз отвечал на этот вопрос. Была совокупность нескольких факторов. Основная, - это то, что я был уже в довольно преклонном для хоккея возрасте. 27 лет – это все-таки тот период, когда карьера идет на спад. Плюс я вообще не знал английского языка. И что самое главное – «Филадельфия» показывала не тот хоккей, который был присущ мне, как центральному нападающему. И самое главное, что в команде было четыре центральных нападающих, очень сильных, у которых были тоже односторонние контракты, но они были больше в несколько раз по сумме, чем мой контракт.

–         Получается, вы следили за ситуацией?

–         Ну, конечно. Там были Эрик Линдрос и… компания (смеется).

–         Сильнее, чем Белоусов, тренера в своей карьере встречали?

–         Силу тренера показывают его результаты. Те результаты, которых добился Валерий Константинович, говорят о том, что он сильный тренер. Плюс он – уникальный тренер.

–         Вы очень быстро завершили карьеру игрока, хотя еще могли и дальше продолжать выступать. Как вам далось это решение?  

–         Скажу так, мне это решение далось легко и быстро. Опять же, много причин. На тот момент у меня не открылось второе дыхание к хоккею, и сам хоккей в горле стоял.

–         С Дмитрием Поповым вы ежедневно видитесь на работе, а когда в последний раз виделись с Александром Гольцем?

–         Мы с ним очень часто созваниваемся, и я его каждый год зову в свой тренерский штаб. Мы ездили к нему в гости в Германию, где с ним катались на велосипедах. Александр – спортивный человек, всего год назад закончил с хоккейной карьерой. Сейчас занимается бизнесом, связанным с хоккеем. Я не оставляю надежды, что мы соединимся в тренерском штабе.

–         Когда вы из Магнитки перешли в «Динамо», а затем и в ЦСКА, также стабильно набирали очки за результативность, но что-то изменилось при этом, допустим, в той атмосфере, которая вас стала окружать?

–         Ну, конечно. Тот коллектив, который  у нас был в Магнитке три года (с 1997/98 по 1999/00), не считая даже второго чемпионства, у нас была дружная команда, в которой играли Гомоляко, Бородулин, братья Корешковы. И мы три года держались на очень высоком уровне. Поэтому хотелось бы и как тренеру создать именно такую команду на длительный срок. Чтобы ребята сдружились, верили в тренерский штаб. Тренерскому штабу доверяло и верило руководство. Вот эта вся совокупность и называется командой, структурой, клубом, в которой мне хотелось бы уже пережить как тренеру.

–         После второго чемпионства «Металлурга» продлить контракт с магнитогорским клубом вы бы не согласились ни при каких обстоятельствах?

–         Да. Меня оставляли, и хотели видеть в команде. Но три года до этого я хотел вернуться домой, и три года я оставался в «Металлурге». На тот момент, когда я ушел, считаю, что Магнитке отдал многое как хоккеист, как человек. Семь лет я отыграл в Магнитке в общей сложности, поэтому мне нечего стыдиться, мне не в чем себя упрекнуть. Да, может быть, я сгоряча где-то что-то сказал, но это жизнь, и что было, то было.

–         А домой – в Тольятти?

–         В те времена я хотел вернуться только в «Ладу», но приезжая в Магнитку на награждение опять подписывал контракт (смеется).

–         В третий раз в «Металлурге» оказались при Сикоре. Не удалось себя показать, потому что тренер был иностранец?

–         Да. Тот сезон меня психологически убил очень сильно как хоккеиста. До этого я всегда был лидером в команде. Что в Омск я перешел, хоть там и был Белоусов, но я уже не играл те роли, что мне всегда до этого предоставлялись. Приехав сюда, не то, что у нас с Сикорой не сложилось, он меня не видел как хоккеиста вообще, и он меня не знал как хоккеиста дл этого. И последний сезон, играя здесь, я был не в своей тарелке.

–         После окончания карьеры вы работали и хоккейным агентом, и спортивным комментатором. Не сразу себя нашли в тренерской деятельности? Или вообще не думали об этом?

–         Если вспоминать свою хоккейную карьеру, никто, наверное, не поверит, чтобы я стал работать тренером. Тем более детским, возиться с детьми. Да никогда! А посидев два-три года в офисе, ничего не делал там, просто плевал в потолок. Мне хотелось на стенку лезть. После этого агентом пошел из-за того, чтобы быть поближе к хоккею, потому что это единственный был способ, который я мог сам выбрать, сам все сделал, и сам стал агентом. А дальше случай подвернулся, когда я стал детским тренером, случай подвернулся, когда стал тренером региона «Центр» молодежных команд, случай подвернулся, когда я уехал в Словакию тренировать. Опять же полуслучай, когда чуть ли не сам, вырвав кресло главного тренера в саратовском «Кристалле», я ворвался в тренерский цех во взрослом хоккее.     

–         Трудно вам давалась работа комментатора?   

–         Она интересная, особенно когда прямой эфир. Еще многое зависит от коллеги, с кем ты комментируешь. Мне очень приятно работалось с Романом Скворцовым, - великолепный собеседник. Своего рода, опыт. Мне он понравился. 

–         В Магнитке седьмой номер вам Юрий Исаев передал по наследству?

–         Вообще, да. Мы до сих пор с Юрой созваниваемся. Считаю его своим другом. Ну, да, мне достался его номер. Мне не стыдно (смеется).

–         Защитнику «Автомобилиста» Николаю Тимашову, который играет под седьмым номером, вы что-нибудь в шутку сказали?

–         Ну, он еще в Ижевске начал под моим номером играть. Я ему еще тогда сказал: «Не отдавай никому и не опозорь. Это очень хороший номер» (смеется).

–         В «Металлург» детским тренером работать не звали?

–         Нет, не звали, но я бы и не приехал. Ехать в детский хоккей из дома, - тяжело в таком возрасте.   

–         Однажды видел, как вы какому-то юному болельщику перед уходом на перерыв подарили свою клюшку, которой за пару минут до этого не забили из выгодной ситуации. А вам в детстве дарили подобные подарки?

–         О, я помню, как мы стояли во дворце спорта «Волгарь», и когда туда приезжали звезды советского хоккея, мы просили у них клюшки. Однажды мне свою клюшку подарил Сергей Востриков, - известный нападающий, выступавший за ЦСКА. Этот подарок я запомнил на всю жизнь. Отец попросил у него клюшку, он ему дал, и я эту клюшку берег.

–         Как вы относитесь к тому, что у игроков в перерывах матчей телевизионная пресса берет блиц-интервью?

–         Я только за это, потому что зрителям все интересно. Интересна закулисная жизнь, и в раздевалку стали корреспонденты заходить – пожалуйста, это все для зрителей. Тем более, эти блиц-интервью показательны и меняют представления о спортсменах, и в частности, о хоккеистах. Некоторые спортсменов считают людьми недалекими, не умеющими разговаривать. Здесь видно, как у многих хоккеистов поставлена речь. Очень приятно послушать Бойкова в прямом эфире.

–         Гуськова..

–         Да, но он сейчас только разговорился.

–         Ведь это же непросто.

–         Да, совершенно верно. Сначала Александр стеснялся, а сейчас тоже нравятся его комментарии. Естественно, мэтр Сергей Гимаев, который уже как рыба в воде с комментариями.   

–         А вы готовы к тому, что в КХЛ возможно скоро будет как в НХЛ, где прямо по ходу матча во время рекламных пауз у главных тренеров команд на скамейке корреспонденты задают пару вопросов?

–         Я думаю, что там надо сразу поставить кнопочку, где будет «пи, пи, пи» (улыбается).       

–         Хоккей в вашей жизни занимает все двадцать четыре часа? Если выпадает выходной день, то, как его проводите?

–         Бывает, что в выходной мы встречаемся с генеральным менеджеров и обсуждаем какие-то ситуации. У тренера и хоккеиста – разный вид работы, и работы у тренера во временном отрезке намного больше.

–         Ваш сын Александр точно не будет хоккеистом?

–         Ну, почему? Я дам право выбора ему. Пока ему очень нравится плавание. Также он тяготеет к музыке, нравится играть на пианино. Сейчас у Саши такой возраст, что он хоккей стал смотреть более концентрировано.

–         Опыт юного хоккеиста у сына уже серьезный?

–         Полтора года в секции занимается, а на коньки в два года его поставили. И что самое главное, когда в первый раз на лед упал, то встал сам.        

Интервью вел Артур ИВАННИКОВ.  

Фото: Пресс-служба ВХЛ,  www.khl.ru

При использовании материала ссылка на источник строго обязательна.